Кэрол Хэтцингер. От революционера звукозаписи до старшего директора. Часть 1

В честь приближающегося 8 марта рассказываем удивительную историю успеха Кэрол Хэтцингер.

Рекордер ADAT (Alesis Digital Audio Tape) начал поступать в розничную торговлю 30 лет назад. Технология, позволяющая записывать восемь треков на недорогую кассету S-VHS, спровоцировала революцию звукозаписи, которая привела к появлению бесчисленных “проектных” и домашних студий, в которых можно было производить записи профессионального уровня за сравнительно небольшие деньги. Это в свою очередь привело к увеличению числа независимых звукозаписывающих компаний, и, в конечном итоге, к тому, что сегодня почти все музыканты имеют домашний сетап для создания музыки.

В основную команду инженеров, ответственную за ADAT, входили Маркус Райл, Мишель Дойдик, Кит Барр, Алан Зак, Дэйв Браун, Карл Лафки и Кэрол Хэтцингер (в то время Кэрол Накахара). Кэрол также принимала непосредственное участие в разработке других продуктов от Alesis, Foster, Studer, Dynacord, Steinberg и Leprecon. Она была одним из основателей Line 6 и в настоящее время занимает должность старшего директора по управлению проектами.

“С первых же встреч для нас стало очевидно, кто Кэрол - исключительно талантливый и блестящий инженер, и мы изо всех сил пытались убедить ее присоединиться к нашей команде”, - рассказывает Маркус Райл. “Она сыграла жизненно важную роль в разработке ADAT, написав каждую строчку кода исходного устройства и практически весь код BRC (Big Remote Control) и RMB (Remote Meter Bridge), а также спроектировав значительную часть некоторых пользовательских чипов. И, конечно же, за прошедшие годы она внесла большой технический вклад в другие продукты.”

Расскажите немного о своем происхождении

Я родилась в Сиэтле, японка в третьем поколении. Мои бабушка и дедушка иммигрировали в США, но родители родились здесь. Так что я выросла американкой, но с множеством культурных аспектов, присущих американцам азиатского происхождения. Во многом я олицетворяла стереотип: тихая, училась классическому фортепиано, хорошо разбиралась в математике, преуспела в учебе.

Вы говорите по-японски так же хорошо, как и по-английски?

К сожалению, знание языка не передается по наследству. В детстве я знала разные слова и простые фразы, но недостаточно, чтобы разговаривать. Мое поколение не учили говорить по-японски, вероятно, из-за войны. Моих бабушку, дедушку и родителей вынудили уехать: они собрали в один чемодан все, что могли, и провели три года жизни в военном переселительном центре Минидока в Айдахо, где были окружены заборами из колючей проволоки и вооруженной охраной. Поэтому, когда у поколения моих родителей появились дети, они хотели воспитать их полностью американцами.

Как вы пришли к тому, чтобы стать инженером, работающим в музыкальной индустрии?

Я люблю музыку. Игра на фортепиано и пение были моей отдушиной, но в моей семье музыка была хобби, никто не рассматривал ее как возможную карьеру. Я действительно хорошо разбиралась в математике, поэтому стала искать, как применить свой навык. Мой дядя владел сетью музыкальных магазинов по всему Сиэтлу, и каждый год ездил на выставку NAMM в Калифорнии. Я впервые посетила NAMM в конце 70-х, когда она проходила в отеле Диснейленд, и именно это побудило меня задуматься о том, как можно было бы совместить любовь к музыке с чем-то практичным.

Я поступила в колледж на специальность “Электрика и информатика”, но также прошла прослушивание на музыкальный факультет и была принята на музыкальную специальность. Так что да, я поступила в колледж с целью объединить музыку и инженерию, хотя понятия не имела, как это может выглядеть с точки зрения карьеры.

Какую музыку ты играла?

Я получила образование классического музыканта, поэтому хорошо знала теорию и с удовольствием изучала, например, композицию. Но для души могла слушать и поп-музыку, и R&B.

Продолжение следует.